Главное: выбор «Фонтанки»
  • Русский музей
Решения об эвакуации коллекций ленинградские музеи ждали с первого дня войны. Ещё до официального указа комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров (СНК) СССР в Русском музее готовили к отправке экспонаты так называемой «первой категории». В итоге только эту партию — порядка пяти процентов коллекции — и удалось вывезти. Её собирали ударными темпами между 22 июня и 1 июля, но сотрудники один за другим уходили на фронт, а снять и упаковать работы вроде «Последнего дня Помпеи» можно только усилиями десятков людей.

«Огромные холсты в 20, 40, 60 квадратных метров каждый следовало осторожно накатать, без единой морщинки, без малейшего повреждения пересохшего или пастозно написанного красочного слоя, на специальные валы», — писал в книге «Русский музей — эвакуация, блокада, восстановление» Пётр Казимирович Балтун, возглавлявший музей в период войны.

По возможности даже крупные полотна старались оставить на родных подрамниках и сложить в ящики. Уже на станции выяснилось, что в вагоны ящики не помещаются, их пришлось грузить на платформы и дополнительно укрывать брезентом. В «первую категорию» вошла не только живопись, но и скульптура, графика, древнерусское искусство, фарфор… Состав с коллекцией следовал в Горький.

Оставшиеся в музее экспонаты укрывали. Громоздкую скульптуру «Анна Иоанновна с арапчонком» Карло Растрелли по парадным маршам спустили в Михайловский сад, где императрицу, упакованную в рубероид, и закопали, разбив над ней пышную клумбу. В саду война застала и памятник Александру III Паоло Трубецкого, снятый с постамента на площади Восстания в 1937 году. Для скульптуры вырыли котлован, но опустить в землю не смогли из-за тяжести. Тогда монумент засыпали песком и землёй, укрыв сверху накатом из брёвен и посадив на свежем холме овёс — для маскировки.
Скульптура Б.-К. Растрелли «Анна Иоанновна с арапчонком», изъятая из укрытия в
Михайловском саду в годы Великой Отечественной войны. 1945 Предоставлено Русским
музеем.
Когда вагоны с музейным собранием прибыли в Горький, оказалось, что места для коллекции в городе уже нет. В сейфах горьковского отделения Госбанка оставили на хранение лишь предметы древнерусского прикладного искусства, среди них ожерелья, диадемы, эмали, змеевики-амулеты XII века.

Собрание вместе с эвакуированной коллекцией Третьяковской галереи и ряда других музеев на барже отправилось по Волге и Каме в Молотов (Пермь). Ещё в пути выяснилось, что Пермский облисполком не намерен выделять эвакуированным учреждениям помещения — «принять некуда». Как альтернативу предлагали Троицкий летний собор в Соликамске, который Пётр Балтун осмотрел и нашёл неподходящим. Две недели в сентябре 1941 года коллекции провели в барже на Каме. В итоге Русский музей и Третьяковка всё-таки остались в здании Пермской художественной галереи, занимавшей Спасо-Преображенский собор. К слову, её директор Николай Серебрянников был истово против соседства с эвакуированными собраниями — ведь оно означало перерыв в работе галереи. Заведующий отделом русской живописи Русского музея Алексей Савинов в своих записках назвал Серебрянникова «скотиной и отчасти жуликом», отметив 23 сентября: «Серебряников (орфография автора сохранена. — Прим. ред.) старается не пустить ни нас, ни вещей. Вынули вал с «Помпеей». И потом, триумфально, 3 ноября: «На совещании здесь влетело Серебряникову за желание выгнать нас в Соликамск, и всем местным за недопонимание». Впрочем, со временем отношения музейщиков наладились: в октябре именно Савинов и Серебрянников ездили за 30 километров от Перми за картошкой. Спали сотрудники музея в здании галереи, на тех самых ящиках, в которых привезли экспонаты. Небольшие отдельные помещения для жилья приезжим выделили только в 1942 году.

Тем временем и в Ленинграде музей продолжал жить. Напрямую в здание снаряды не попали, но из-за бомбежек все окна были выбиты, фанера и картон, заменявшие стекла, то и дело вылетали. В корпусе Бенуа от взрывной волны образовалась полуметровая трещина — какое-то время его даже хотели снести. Сотрудники продолжали писать статьи, ходили пешком на лекции, в том числе это делал главный хранитель музея Мстислав Фармаковский — почти в семидесятилетнем возрасте. Его жена Вера Евгеньевна писала в дневнике: «Налёты у немцев строго по графику: 6:40, 7:00, 7:20…» К этим часам музейщики «спешили в свои подвалы» (жили они в основном тут же, в музее), где, как вспоминает Фармаковская, до изнеможения пели романсы, чтобы заглушить голод. «Работа — обходить помещения, где находились фонды. Картины мы пересматривали, слегка протирали с обратной стороны, так как из-за сырости заводилась какая-то тля. Протирали мягкими губками и щёточками — оставляли просушиваться на свету... Только вынесешь 3–5 картин или ковры, как начинается обстрел. Моментально надо вносить картины обратно, в здание, и всё это с осторожностью». Под окнами Михайловского дворца разбили огород: выращивали картофель, свеклу, редьку, репу, морковь, немного помидоров и даже зелень. Отдельными жирными точками на плане, вычерченном заведующей научной библиотекой Валентиной Алексеевой, обозначены тыквы.

Георгий Лебедев, руководивший музеем в Ленинграде, вёл дневник, и там есть такой занятный эпизод: «8 августа 1943. Художник Пахомов рассказывал: утром я, знаете, гимнастикой занимаюсь. Вчера влез на крышу, разделся, облился водой… В это время в соседний дом — снаряд. Меня кирпичом обсыпало, а волна опрокинула на бок. Немного ушибся. Затем нагишом, весь в грязных потёках, сбежал вниз». Лебедев удивительно свободно и нешаблонно для подобной ситуации размышляет об искусстве, литературе, красоте («Кусты в музейном садике совсем бархатные. Весело чирикают воробьи. По вечерам вычерчивают арабески ласточки»). Но есть в его записях и такие строки: «Помню, зимой 1941–1942 годов я выдавал доски на гробы для умерших сотрудников музея. Но скоро досок не стало — запасы иссякли. И я говорил уже с раздражением: "Ну скажите, зачем покойнику гроб? Отвезите его в простыне. А доски кончились. Кроме того, живому древесина нужнее"».

Не дождался возвращения Русского музея из эвакуации заведующий реставрационной мастерской Тимофей Дец, руководивший упаковкой «Последнего дня Помпеи» и других ключевых полотен: реставратор не пережил первую блокадную зиму. Мстислав Фармаковский умер в 1946 году. Именно в 1946-м, 9 мая, музей вновь открылся для посетителей: женщины шли в музей нарядными, как в театр. В 1951 году без объяснения причин сместили с должности директора Петра Балтуна, и, по слухам, он с тех пор ни разу не приходил в музей.

В сегодняшнем Русском музее нет постоянной экспозиции, посвящённой военному периоду и блокаде, хотя в фондах ГРМ — огромное количество работ на эту тему. О войне посетителям может поведать лишь скромная выставка об истории музея в 49-м зале. Между тем ещё в июле 1944 года в нескольких залах, которые удалось привести в порядок, открылась выставка художников Ленинградского фронта. Аналогичную выставку проводил в эвакуации филиал музея в Перми. У Русского музея большая коллекция графики на блокадную тематику, и частично она ещё в 1980-е годы была представлена в малых залах корпуса Бенуа. Сейчас эта анфилада закрыта для посетителей.

На вопрос, почему при таком богатстве фондов мы не можем видеть постоянную экспозицию о блокаде, специалист по координации научной работы Руслан Бахтияров объясняет: в случае с графикой возможны только временные выставки — она требует особых условий хранения и экспонирования. А для масштабных живописных полотен, вроде «Обороны Севастополя» Александра Дейнеки, в ГРМ просто нет пространств. Появятся ли они и когда — неизвестно. Впрочем, тематические временные выставки музей проводит регулярно — например, в 2018 году к памятным датам приурочена выставка графики Соломона Юдовина, работавшего в Ленинграде в 1941-м.
Текст Анастасии Семенович,
фотографии предоставлены пресс-службой Русского музея.

Русский музей. Разрушения на фасаде флигеля Росси. 1943–1944. Предоставлено Русским музеем.
Русский музей. Разрушения на фасаде корпуса Бенуа. 1943–1944. Предоставлено Русским музеем.
Перед фасадом Русского музея. 1944–1945. Предоставлено Русским музеем.
Адрес: Инженерная улица, 4. (основное здание)
График работы: уточнять на сайте музея
Как попасть: следите за объявлениями о выставках на тему блокады
Телефон: 595-42-48
  • Народный музей общеобразовательной школы № 235 им. Д. Д. Шостаковича
«А музы не молчали…»
Как вы представляете себе школьный музей? Стеклянные витрины, запылённые экспонаты, сухие или, наоборот, не в меру пафосные поясняющие этикетки? Если так, то приходите развеивать мифы в музей «А музы не молчали...». Его в 1968 году создали учителя и ученики 235-й школы под руководством Евгения Линда и Нины Паперной. Тогда — после «ленинградского дела» и закрытия первого Музея блокады в Соляном переулке — о блокаде заговорили. А школам предложили создать свои экспозиции.

— В десятом — одиннадцатом классах мы погрузились в историю Коломны, гуляли мимо Мариинского театра, дома Блока, мы стали интересоваться многими вещами. И поэтому сделали музей, посвящённый культуре и искусству во время блокады, — отмечает Ольга Прутт, которая в 1965 году закончила эту школу, а в 1988 году возглавила музей.

Сейчас «Музы...» включают 20 тысяч экспонатов. Здесь хранится партитура «Седьмой симфонии» с дарственной надписью Шостаковича, корешки хлебных карточек Ольги Берггольц и её супруга, литературоведа Николая Молчанова. Коллекция до сих пор пополняется вещами с блокадной историей, которые приносят жители города или Ольга Прутт находит в антикварных магазинах Петербурга.

Но важно даже не это, а то, как предметы играют на единое пространство, складываются в экспозицию. В детской комнате вы увидите самодельных плюшевых медведей, с которыми ленинградские дети играли в блокаду. В «артистическом» зале — костюм Баядеры, в котором Зинаида Габриэлянц выступала в марте 1942 года в Театре музкомедии. Тоненькое трико, открытые плечи — и это в неотапливаемом зале, при температуре минус восемь.

У «Муз...», в отличие от большинства школьных музеев, есть собственное, и довольно просторное, здание. Пятиэтажную пристройку к школе возвели в 2005 году.
Текст Елены Кузнецовой
Фотографии предоставлены музеем

Адрес: Санкт-Петербург, набережная реки Пряжки, 4/6
График работы: в будние дни с 11.00 до 18.00
Как попасть: записаться по телефону
Телефон: 572-58-87
  • Музей «Разночинный Петербург»
блокадная комната семьи Агте
В 1990-х Музей революционно-демократического движения в Большом Казачьем переулке преобразился в «Разночинный Петербург», а в 2006 году опять частично вернулся в ХХ век: обзавелся экспозицией «Блокадная комната семьи Агте». Фамилия Агте — немецкая, от опасной приставки «фон» избавились еще в Первую мировую, а во время блокады немецкая дисциплинированность помогла семье выжить. Хлеб ели крохотными кусочками, но каждые два часа; перед сном обязательно умывались, хотя водопровод промерз, воду надо было носить.

Сама квартира Агте находилась на Загородном проспекте, — рассказывает старший научный сотрудник музея Елена Техова. — Сюда перекочевали вещи, пережившие блокаду вместе со своими хозяевами, четырьмя представителями семьи Агте: дедом, бабушкой, дочерью и внучкой, тогда семилетней.

Внучка, Нина Ивановна Рогозина, и передала вещи в музей. Комната чуть больше кладовки, но в ней запросто проведешь часа два, изучая репродуктор, буржуйку, посуду, фотографии. Одни предметы самоочевидны — например, противогаз. Но и с ним не все так просто: во-первых, он детский, во-вторых — от химической атаки; к ней ленинградцы тоже готовились. Другие экспонаты требуют комментария, как непримечательная сахарница. Бабушке повезло отоварить талоны, сахара набралось на несколько ложек, и маленькая Нина, оставшись одна, съела все — не могла остановиться. Был глюкозный удар. С тех пор никогда чужого не брала.

Дедушка, преподаватель химии в Технологическом институте, смастерил из флакона духов, фитилька и пробирки коптилку. Но химик Агте припас и яд для всей семьи на случай самого страшного. Бидон под воду — маленький: тащить большой не было сил. А шкаф — огромный, его оставил на хранение сосед-аспирант, уходя в ополчение; не вернулся. На полках книжка про грибы 1942 года издания: она не про то, как вкуснее приготовить, а как не отравиться.

Несмотря на все эти тяжелые истории, в «комнате Агте» уютно, потому что случалось волшебство. В самом страшном январе 1942 года была детская елка — вот игрушка-яблоко оттуда. Или самый странный экспонат — кокосовый орех. Его еще с довоенных времен хранили как диковинку, в войну — как неприкосновенный запас. Так и остался, разве что задеревенел. Или вот корзинка с елочными игрушками: мама Нины нашла их в развалинах дома и подарила дочке на именины. Это было 27 января. 1944 год. В тот же вечер Ленинград освободился от блокады.
Текст Анастасии Долгошевой
Фотографии Андрея Бессонова

Адрес: Большой Казачий переулок, 7
График работы: со вторника по субботу с 11.00 до 17.00; санитарный день — последний четверг каждого месяца
Как попасть: блокадная комната доступна по входному билету в музей, в рамках обзорной экскурсии или самостоятельного посещения (можно с аудиогидом). На занятие «Дети и блокада» нужно записаться по телефону
Телефон: 407-52-20
  • Музей городского электрического транспорта
При входе посетителей встречают трамваи. Рогатые машины с открытыми дверьми занимают всё пространство до ремонтной зоны в глубине депо. В музее больше тридцати отреставрированных экспонатов. Залезть в салон, изучить место водителя, посидеть на скамейках и найти в углу железяку или кирпичи, которые нагревали и использовали вместо батареи, — такое тут только приветствуется. Последний выходец из реставрационной мастерской — грузовой трамвай ГМу. Именно с помощью этой модели в марте 1942 года блокадный Ленинград очищали от снега и нечистот.

А вот жёлто-синий троллейбус ЯТБ-1 попал на экспозицию в 2004 году: его нашли под Зеленогорском в 1996-м, кузов служил чьим-то сараем. Раньше машины этой модели считались утерянными.

Их выпускали с 1936 года. То есть это в принципе тоже блокадный транспорт, — рассказывает сотрудник музея Юлия Яковлева. — Троллейбусы в Ленинграде ходили только первые месяцы, уже в октябре начались большие проблемы с контактной сетью.

Чуть дальше на стенде вывешены фотографии: блокадный трамвай спасает троллейбус — тащит его по снегу в паре на стоянку.

Говоря о транспорте, связанном с войной, гиды обращают внимание на трамваи-«эмэски» в четырех модификациях. Вагон «МС-1» выставлен на улице, а из «МС-2» торчит «колбаса», на которой и в блокаду иногда катались зацеперы-«висельники»: как в мирное время, рисковали упасть на пути и убегали от вагоновожатых. Ещё одна популярная модель трамвая — ЛМ-33, или «Американка», — стала первым экспонатом музея. Заехал в коллекцию в 1979 году после прощального рейса, да так и остался.

Считается, что вагоном управлять нелегко: тугая ручка-контроллер и тяжелый корпус. Но в войну водили женщины. Не только водили, но и чистили рельсы от наледи. Часто — без перчаток. Сесть за руль и почувствовать техническую сторону вопроса позволяют всем посетителям. В конце зала можно оценить витрину с формой работницы Октябрьской железной дороги Ольги Амассе. Девушка восстанавливала движение в 1942 году. Вагоновожатые обязаны были носить юбки и китель даже в самые сильные морозы. Подобные «традиции» помогали городу жить.

Во время блокады переднюю и заднюю площадки нельзя было переполнять не просто по правилам приличия, а потому, что забитый трамвай неповоротлив и уязвим под обстрелами, — отмечает Юлия Яковлева. — Из-за перебоев электричества трамвайные рога-бугели часто искрили, транспорт становился мишенью, а водителям приходилось менять остановки и высаживать людей под навесами.

Некоторые из этих историй, как и названия моделей и важные даты, расписаны на наклейках-пояснениях. Этого достаточно, чтобы составить общее впечатление о блокадном транспорте, но углубиться в детали всё-таки помогут только экскурсия или аудиогид.
Текст и фотографии Ольги Минеевой
Адрес: Средний проспект Васильевского острова, 77
График работы: с 10.00 до 18.00, понедельник — вторник — выходные. Касса закрывается в 17.00
Как попасть: экскурсии по субботам и воскресеньям, в 10.00, 11.30, 14.00 и 16.00.
Телефон: 321-54-05
  • Пожарно-техническая выставка имени Б. И. Кончаева
Через шесть часов после бомбежки центральную часть Гостиного двора разобрали почти целиком. 12 января 1942 года, ночь, температура минус 28 градусов, каналы промерзли до дна. Здание тушили без единой капли воды: спускать вниз обугленные кирпичи и перекрытия и забрасывать их снегом помогали ленинградцы из Комсомольского полка. Начальником операции выступил глава Штаба противопожарной обороны Ленинграда Борис Кончаев. Теперь панно с пылающим Гостиным двором висит в отдельной нише в музее его имени.

Историческая экспозиция Пожарно-технической выставки занимает второй этаж кирпичного здания с каланчой на Большом проспекте Васильевского острова. Эти залы в 1957 году открыл сам Кончаев. Все вещи, от простреленного знамени защитников Ижорского завода — пожарных-снайперов из Колпино — до плакатов про аккуратное обращение с огнем, заржавелых фугасок и радиотарелки на стене, по первому зову свезли сами пожарные.

Несмотря на то что большинство посетителей — школьники, прийти хоть раз и взрослому стоит. Некоторые истории удивляют, даже если уверен, что многое знаешь о блокаде. В фотоколлекции на стене — кадр: на крыше Филармонии Дмитрий Шостакович стоит в каске и слушает курс стандартной противопожарной подготовки.

«Пожарной охраной» в блокаду стали все жители города. Если не вытаскивали пострадавших, то помогали тушить и каждую ночь дежурили на крышах. Горючее для машин закончилось в 1941-м, в январе замерз водопровод. Хлебная норма пожарных, как и большинства служащих, составляла 250 граммов. Когда у одного человека не хватало сил держать ствол шланга, помогали еще трое. В первый день блокады произошло 178 пожаров, за весь период с 1941 по 1944 год погибли две тысячи спасателей.

Акцент в музейном пространстве сделан на начальный, самый сложный период осады. У тематического макета с фонариками-пламенем говорят о выгоревшем общежитии Ленинградского университета. Жители решили согреться, но неудачно развели костер. Здание тушили неделю, немцы бомбили сверху. Традиционную для музеев «блокадную комнату» с кроватью, куклой, сумкой-плетенкой, буржуйкой и радиотарелкой на стене используют необычно — она становится поводом поговорить о причинах бытовых возгораний. «Интерактивность» продуманна: кнопка на стене запускает щелканье метронома, звук сирены и сигнал «Воздушная тревога!».

Оформление выставки и текст экскурсии Борис Кончаев готовил лично. Сотрудники музея вспоминают, что «он всё тут знал вдоль и поперек и принимал экскурсии» у сотрудников-новичков.
Текст Ольги Минеевой
Фотографии: Ольга Минеева, предоставлено музеем

Адрес: Большой проспект Васильевского острова, 73
График работы: Понедельник — пятница с 10.00 до 17.00. Выходные: суббота, воскресенье. В первую среду и последнюю пятницу месяца музей закрыт
Как попасть: записаться по телефону
Телефон: 570-67-80
  • «Ленрезерв»
В «Ленрезерве» визжит болгарка, а рабочие на автовышке монтируют под потолком металлические крепления. Один из крупнейших частных музеев России, посвящённых Второй мировой войне, готовится к 27 января открыть новую экспозицию о блокаде.

Выставка будет огромной — в бывшем здании автомобильного завода возникнет
«блокадная улица». Сто метров в длину и до 14 метров — в высоту. Дома в полный размер, машины, люди. Внутри зданий, на разных этажах, — квартиры и комнаты, куда можно будет можно будет заглянуть. В их числе — комната блокадной артистки Веры Шестаковой. Солистка Малого оперного театра самые тяжёлые дни осады пережила в квартире на Гороховой улице. В начале 2000-х племянник Веры Ивановны Всеволод Инчик открыл посвящённый ей частный музей, наполненный личными вещами и афишами. Коллекцию пытались выкупить американцы, но отдавать реликвии за рубеж пожилой коллекционер не пожелал, и недавно его собрание приобрёл «Ленрезерв».

— Какой будет улица, мы точно не знаем — всё может измениться в последний
момент. Но хотим воссоздать наиболее значимые и интересные объекты того времени: бомбоубежище, театральную кассу, Дом быта, аптеку, мастерскую по ремонту обуви,
— говорит создатель «Ленрезерва» Анатолий Бернштейн. — Основная мысль — город не только умирал в блокаду, но и жил. После самого страшного «смертного времени» даже цветы продавались.

Уже сейчас в «Ленрезерве» можно пройтись по существующей блокадной
экспозиции — несколько блокадных комнат, в том числе с детскими игрушками,
реконструкция милицейского участка времён войны; инсталляция о «партизанском обозе», доставившем из Псковской и Новгородской областей продукты в Ленинград. О религии в блокадном городе «рассказывают» копии Князь-Владимирского собора, мечети, синагоги и католического храма Лурдской Божией Матери в Ковенском переулке. Они в несколько раз выше человеческого роста. Но главные сокровища «Ленрезерва» всё-таки прячутся в фондах. Здесь собраны десятки тысяч единиц хранения — одежда и обувь времён блокады, архивы, письма, документы, хлебные карточки.

— Вот коллекция Александра Гдалина, — достаёт Анатолий Бернштейн с полки
увесистую папку. — Он собирал письма в Ленинград и из него. Тут по письму за каждый день, с начала войны до снятия блокады. А вот страховое удостоверение Ильи Комарова. Вы не поверите, но в осаждённом городе продолжала работать система страхования. И этот человек исправно платил страховые взносы в 1941 и 1942 годах. Все эти чудеса для широкой публики пока недоступны. Но в «Ленрезерве» систематизируют и оцифровывают архив. В будущем документы выложат в свободный доступ.

К 27 января 2019 года экспозицию «Ленрезерва» обновили. О трехэтажных домах и аэростатах в полный размер читайте здесь.
Текст Елена Кузнецова
Фотографии Андрея Бессонова

График работы: понедельник — пятница, с 10 до 18.00
Адрес: Феодосийская улица, 4
Как попасть: музей бесплатно открыт для посещения в дни памятных дат Великой Отечественной войны. В остальное время организации могут попасть на бесплатные экскурсии по предварительному запросу info@lenrezerv.ru
Телефон: 655-19-45, 8 (931) 396-39-60

Просмотров: 1080